1940
Ростиздат начинает издание романа «Тихий Дон» в четырех томах с иллюстрациями С. Королькова и А. Глуховцева.
М. А. Шолохов. «... Только бы напечатали, а там — хоть четвертуют!»
(В 1939 г. выйдут 1-я и 2-я книги, в 1940-м — 3-я и 4-я.)
(Губанов Г. М. А. Шолохов; Мгновения жизни. Ростов н/Д, 2000. С. 25.)
1940, 1 января
Новогоднее обращение советских писателей к Мартину Андерсену Нексе.
Из обращения: «Ты борешься хорошо, твои удары метки и валят с ног клеветников, пытающихся опорочить святое дело освобождения людей от гнета империализма» (Толстой А., Шолохов М. и др.).
(Гура В. Указ. соч. 1958. С. 161.)
1940, 7 января
Газета «Молот» (Ростов-на-Дону) публикует главы из 4-й книги романа «Тихий Дон».
(«Молот». 1940, № 1, 7 января.)
1940, 29 января
Обращается с просьбой к И. В. Сталину о приеме:
«Дорогой Иосиф Виссарионович!
Привез конец «Тихого Дона» и очень хотел бы поговорить с Вами о книге.
Если сочтете возможным, — пожалуйста, примите меня.
С приветом
М. Шолохов.
29.1.40».
1940, начало февраля
М. А. Шолохов сдает в печать последнюю часть романа «Тихий Дон».
Из статьи в «Известиях»: «... На днях писатель-орденоносец М. Шолохов сдал издательству «Художественная литература» две последние части (7-ю и 8-ю) «Тихого Дона». Седьмая и восьмая части составляют четвертую книгу романа. Отдельные главы четвертой книги публиковались в газетах и журналах...
В ближайшие дни четвертая книга сдается в набор... Она будет издана в срочном порядке большим тиражом и выйдет наряду с библиотечкой также и в массовой серии. Восьмая часть романа будет опубликована в одном из выпусков «Роман-газеты»...»
(Окончание «Тихого Дона» // «Известия». 1940, № 31, 8 февраля.)
1940, февраль — март
Публикация последней 8-й части романа «Тихий Дон» в сдвоенном номере журнала «Новый мир».
(«Новый мир». 1940, № 2—3).
1940, 20 марта
В «ЛГ» и «Октябре» — отзывы М. Чарного: «Не только Григорий, но и вся его семья достойны лишь уничтожительного конца. Как всякое отсохшее и никому не нужное растение...»; В. Ермилова: «Отщепенец... Трагикомический персонаж...»; И. Лежнева: «Ландскнехт нашего времени... ратоборец казачьей обособленности»; П. Громова: «В последнем повороте Григория виноват Кошевой, в этом именно пункте сюжета скрыты идейные недостатки романа»; В. Кирпотина: «Стадное поведение... Тугодум... Мысль для него — непосильное бремя».
1940, март, май
Окончание романа «Тихий Дон» отмечено несколькими публикациями в центральной прессе.
(Лукин Ю. Окончание «Тихого Дона» // «Лит. газета». 1940, 1 марта; Заславский Д. Статья в «Правде» от 23 марта 1940 г.)
1940, 2 апреля
М. А. Шолохов введен в состав Комитета по Государственным премиям в области литературы и искусства в качестве одного из трех заместителей председателя (два других — А. Довженко и Р. Глиэр) и члена секции литературы.
(Гура В. Указ. соч. 1962. С. 196; Дворяшин Ю. А. Сталинская премия за «Тихий Дон»: История и комментарий // Шолоховские чтения. Сборник научных трудов. М.: Альфа, 2002.)
1940, апрель
Заслуженный артист России Д. Н. Орлов прочел 8-ю часть «Тихого Дона» по Всесоюзному радио. М. А. Шолохов высоко оценивал его мастерство как чтеца художественной прозы.
(Лукин Ю. Писатель и народ // «Сов. Россия». 1957, 25 августа.)
Выходит в свет сборник стихов А. А. Ахматовой «Избранное. 1912—1940 гг.» с предисловием М. А. Шолохова. Писатель рекомендовал книгу на Сталинскую премию, несмотря на осуждение ее партноменклатурой.
Известны слова А. А. Ахматовой: «... Шолохов выставил ее (книгу. — Н. К.) на Сталинскую премию (1940)... Пошли доносы...»
А. А. Жданов: «Просто позор, когда появляются в свет такие, с позволения сказать, сборники, как этот ахматовский блуд с молитвой во славу божию. Кто его продвинул?»
По воспоминаниям С. М. Шолоховой, в довоенной библиотеке М. А. Шолохова была книга стихов Ахматовой с автографом автора. В те годы Михаил Александрович говорил, что у нее «хватка настоящего поэта, а не поэтессы, которая плетет кружева» (Беседа С. М. Шолоховой с Г. Ф. Рычневым 26 ноября 1991 г.).
Во 2-м томе воспоминаний Л. К. Чуковской, опубликованном в Париже, рассказывается о встрече М. А. Шолохова и А. А. Ахматовой. Возвратившись с этой встречи, А. А. сказала, что Шолохов ей помог (Ее сын, Л. Гумилев, был освобожден из очередной ссылки).
(Котовчихина Н. Д. Творчество М. А. Шолохова в контексте русской литературы XX века // Шолоховские чтения. 2002, МГОПУ. С. 40—46; Осипов В. О. Тайная жизнь Михаила Шолохова. Документальная хроника без легенд. М.: Либерея: Раритет, 1995. С. 215; Губанов Г. Указ. соч. Ростов, 2000. С. 26.)
1940, 19 мая
Состоялось первое обсуждение «Тихого Дона» в клубе писателей Союза советских писателей. В нем приняли участие В. Гоффеншефер, Ю. Лукин, В. Перцов, В. Кирпотин, А. Лейтес, А. Бек, И. Экслер и др.
Из выступлений. В. Перцов: «... Ничего другого, кроме того, что там написано, не могло случиться с Григорием Мелеховым... Шолохов не поступился правдой, не пошел против своей совести художника...»
А. Бек: «...”Тихий Дон” ... возглавляет и одновременно кончает с той большой линией советской литературы, которую мы называем литературой попутнической...»
(Стенограмма заседания секции критиков клуба писателей. 1940, 19 мая. С. 61; Обсуждение 4-й книги «Тихого Дона» // «Лит. газета». 1940, № 29, 26 мая. С. 6.)
1940, 24 мая
Общественность Вешенского района широко отметила 35-летие со дня рождения М. А. Шолохова. Торжественное собрание состоялось в зрительном зале станичного Театра колхозно-казачьей молодежи. Присутствовали казаки и казачки станицы и окрестных хуторов, руководители района, гости из Ростова и Москвы.
После выступления Т. И. Воробьева, казака из хутора Волоховского, журналист В. Гаранжин спросил М. А. Шолохова: «Что, этот старик Воробьев — настоящий Щукарь?» Писатель засмеялся: «Может, и не совсем настоящий, но самый «щукаристый» у нас в районе» (Гаранжин В. Тайна великана. 15 лет рядом с Шолоховым. Издательство журнала «Дон», 1999. С. 17—18; Немиров Ю. Дед Щукарь и Тимофей Иванович // «Сов. Россия». 1985, 19 мая).
В эти дни писатель выступил на торжественном собрании в Вешенском педучилище им. А. М. Горького, где, в частности, сказал: «На всех советских предприятиях идет сейчас борьба за честь советской марки... За честь марки советского учителя должны бороться и учителя и учащиеся...» (Шолохов В. Вешенское педучилище им. А. М. Горького // «Больш. Дон». 1940, 24 мая. С. 2—3; Гура В. Указ. соч. 1962. С. 196).
С днем рождения писателя поздравили учащиеся Вешенской средней школы.
(Фонды ГМЗШ. Воспоминания Т. В. Солдатовой и А. В. Вакуленко // НВ-3932.)
Публикация в «Большевистской смене» (Ростов-на-Дону) статьи М. Незнамова «Беседа с писателем», в которой процитирован ответ М. А. Шолохова на вопрос корреспондента «Какое место занимает в вашей работе записная книжка?»:
«По сути у меня нет такой в буквальном смысле слова... Если записываю, то очень редко. Запишешь какой-нибудь удачный образ или сравнение, а остальное как-то держишь в голове» (Незнамов Н. Беседа с писателе // «Большевистская смена». 1940, № 72, 24 мая. С. 3).
1940, 26 мая
В «Литературной газете» была опубликована статья Ю. Б. Лукина «Большое явление в литературе», с которой началась дискуссия по роману «Тихий Дон».
«Литературной газете» и других периодических изданиях были опубликованы следующие работы литературоведов и критиков: Чарный М. Пульс есть! // «Лит. газета». 1940, № 53, 6 сентября. С. 6; Лейтес А. Без счастливой развязки // «Лит. газета». 1940, № 47, 8 сентября. С. 4; Громов П. Григорий Мелехов и Михаил Кошевой // «Лит. газета». 1940, № 51, 6 октября. С. 3; Ермилов В. О «Тихом Доне» и о трагедии // «Лит. газета». 1940, № 43. С. 3; Чарный М. Бурные годы «Тихого Дона» // «Огонек». 1940, № 9. С. 156—173; О «Тихом Доне» // «Огонек». 1941, № 4. С. 204—214; Кирпотин В. «Тихий Дон» Михаила Шолохова // «Красная новь». 1941, № 1. С. 173—196, № 3. С. 182—198; Левин Л. Шолохов и Мелехов // «Знамя». 1941, № 4. С. 203; Лежнев И. Мелеховщина // «Звезда». 1941, № 2. С. 160—170; Жданов И. Последняя книга «Тихого Дона» // «Лит. совр.». 1940, № 7. С. 159—163.
В. Щербина. «Судьба Григория в конце романа типизирует удел многих погибших в водовороте этих событий, потому что они не нашли своего места в революции. Образ Григория Мелехова выходит за рамки казачьей и крестьянской тематики и вырастает в типичный образ трудового человека, отставшего от истории; в Мелехове воплощена трагедия богатой по своим возможностям личности, не нашедшей верного пути и вследствие этого ставшей чуждой своему народу».
А. Толстой о финале романа «Тихий Дон»: «... Конец четвертой книги (вернее вся та часть повествования, где герой романа Григорий Мелехов, представитель крепкого казачества, талантливый и страстный человек, уходит в бандиты) компрометирует у читателя и мятущийся образ Григория Мелехова. И весь созданный мир образов — мир, с которым хочется долго жить — так он своеобразен, правдив, столько в нем больших человеческих страстей...
... У Григория Мелехова был выход на иной путь. Но если бы Шолохов повел его по этому пути — через Первую Конную — к перерождению и очищению от всех скверн, композиция романа, его внутренняя структура развалилась бы... Он должен был довести своего героя до неизбежной гибели этого обреченного мирка, до последней ступени, до черного дна...
... Григорий не должен уйти из жизни как бандит. Это неверно по отношению к народу и к революции... Но, повторяю, ошибка только в том случае, если «Тихий Дон» кончается на 4-й книге. Композиция всего романа требует раскрытия дальнейшей судьбы Григория Мелехова...»
«Правды», журналов «Новый мир», «Октябрь», «Литературное обозрение», «Литературный критик», «Молодая гвардия» и др.
(Щербина В. «Тихий Дон» Михаила Шолохова // «Новый мир». 1941, № 4. С. 192—219; Толстой А. О литературе. Статьи, выступления, письма. М.: Советский писатель, 1956. С. 361—362.)
1940, 12 июня
Газета «Известия» публикует статью И. Экслера «Как создавался «Тихий Дон».
М. А. Шолохов: «... Когда я начал писать «Тихий Дон», то я убедился, что мне при всем желании не удастся достигнуть такой композиционной цельности и соответственности, какой бы хотелось. Приходилось перемежать огромное количество событий, фактов, людей. В силу этого происходил прорыв, когда о человеке я забывал, и он оставался вне сферы моего внимания длительное время...»
«Тихий Дон» // «Известия». 1940, № 134, 12 июня. С. 5.)
1940, 30 июня
Выход в свет отдельного издания 4-й книги романа «Тихий Дон» в Ростовском книжном издательстве: Шолохов М. А. Тихий Дон. Роман в 4 кн. Кн. 4 / Репрод. с ил. художника С. Г. Королькова (Экземпляр данного издания хранится в Фондах ГМЗШ // КП-188).
В 1940 году вышло в свет также следующее издание: Шолохов М. А. Тихий Дон. Кн. 4. М.: Художественная литература.
(Гура В. Указ. соч. 1958. С. 162.)
Участник дискуссии о «Тихом Доне» В. Ермилов утверждал, что в финале романа Григорий Мелехов превращается в «отщепенца», приходит к полной опустошенности, появляется «новый, особый, другой Мелехов», «окончательно потерявший лицо», который «не имеет права на трагедию», так как его поступки становятся «трагикомическими».
(«Литературная газета». 1940, 11 августа).
1940, 19 августа
Письмо М. А. Шолохова И. В. Сталину — просьба о приеме по вопросам колхозного строительства в северных районах Дона:
«Дорогой тов. Сталин!
Прошу Вас принять меня по вопросам колхозного хозяйства северных р-нов Дона. В области эти вопросы разрешить нельзя, да и здесь без Вас их едва ли кто-либо решит так, как надо.
В Москве я пробуду 3—4 дня. Если Вы не сможете принять меня в эти дни, то очень прошу вызвать меня, когда Вы сочтете это возможным».
(Писатель и вождь. М.: Раритет, 1997. С. 130; Шолохов М. А. Письма. М.: ИМЛИ РАН, 2003. С. 223; АПРФ, ф. 45, оп. 1, д. 827, л. 93 (автограф).)
В Вешенском районе от суховея и вредителей погибло в тот год 8,4 тысяч га из 31 тысячи посевов. Руководство Вешенского района при поддержке М. А. Шолохова добивалось списания задолженности с колхозов. Не встретив понимания у областного руководства, М. А. Шолохов обратился к И. В. Сталину. 19 ноября 1940 года постановлениями Политбюро ЦК и СНК задолженность была списана.
Состоялась встреча М. А. Шолохова с И. В. Сталиным. Присутствовали Молотов и Берия (Молотов был приглашен в 22.45, Берия — в 23.00).
(«Источник». 1993, №№ 5—6; АПРФ, ф. 45, оп. 1, д. 413, л. 2 об. (автограф).)
1940, сентябрь — 1941, январь
На заседаниях Комитета по Сталинским премиям возобновились споры вокруг романа «Тихий Дон». Возглавлял Комитет В. И. Немирович-Данченко, председателем секции литературы был избран А. Н. Толстой, членами секции были утверждены А. Фадеев, А. Довженко, А. Корнейчук, Н. Асеев, И. Луппол, Г. Александров, Я. Купала и др.
Было проведено 22 секционных и 11 пленарных заседаний, посвященных обсуждению, просмотру и прослушиванию наиболее выдающихся произведений советского искусства и литературы, выдвинутых на соискание Сталинских премий 1940 года общественно-творческими организациями и членами Комитета.
В книге «Новое о Михаиле Шолохове. Исследования и материалы», изданной ИМЛИ РАН в 2003 году, приводятся документы Комитета по Сталинским премиям в области литературы и искусства, которые публикуются впервые по машинописным текстам, хранящимся в РГАЛИ.
Ниже приводятся выдержки из выступлений членов Комитета на пленарных заседаниях.
11 ноября 1940 г. на втором пленарном заседании А. Н. Толстой сообщил, что отзыв о «Тихом Доне» еще не готов. «Мы выдвигаем три романа: Сергеева-Ценского «Севастопольская страда», Шолохова «Тихий Дон» и «Пламя на болотах» Ванды Василевской. Мы в секции могли договориться, кому отдать предпочтение, т. е. сказать, что мы рекомендуем такой-то роман, но мы на это не пошли. Мы считали, что это было бы неэтично по отношению к Комитету. Мы предоставляем вам выбор. <...> Наша задача была — предложить вам лучшее и действительно хорошее, что дала страна» (РГАЛИ, ф. 2073, оп. 1, ед. хр. 1, л. 55).
«... Книга «Тихий Дон» вызвала и восторги и огорчения среди читателей. Общеизвестно, что много читателей в письмах своих требуют от Шолохова продолжения романа. Конец 4-й книги (вернее, вся та часть повествования, где герой романа Григорий Мелехов, представитель крепкого казачества, талантливый и страстный человек, уходит в бандиты) компрометирует у читателя и мятущийся образ Григория Мелехова, и весь созданный Шолоховым мир образов, — мир, с которым хочется долго жить, — так он своеобразен, правдив, столько в нем больших человеческих страстей.
Такой конец «Тихого Дона» — замысел или ошибка? Я думаю, что ошибка. Причем ошибка в том только случае, если на этой 4-й книги «Тихий Дон» кончается... Но нам кажется, что эта ошибка будет исправлена волей читательских масс, требующих от автора продолжения жизни Григория Мелехова...»
Из выступления А. А. Фадеева (на этом же заседании):
«... Если посмотреть на три кандидатуры, то «Тихий Дон» по своему мастерству выделяется. Это исключительно талантливое произведение, и как будто двух мнений не может быть, любой человек прочтет и скажет: это — произведение, равного которому трудно найти. — Но с другой стороны, все мы обижены концом произведения, в самых лучших советских чувствах. Потому что 14 лет ждали конца, а Шолохов привел любимого героя к моральному опустошению. 14 лет писал, как люди друг другу рубили головы, — и ничего не получилось в результате рубки. Люди доходят до полного морального опустошения, и из этой битвы ничего не родилось.
— так это абсолютный подлец. А мы знаем, что исторически, с точки зрения объективной правды, было так. После страшного сопротивления донской контрреволюции казаки перешли на сторону советской власти. На Дону было огромное количество подспудных контрреволюционных сил, которые часто восставали и позже. Но лучшие народные казачьи силы повернулись к советской власти. <...>
Почему мы победили контрреволюцию? Потому что те, которые боролись с контрреволюционным казачеством, были идейно и морально выше. А в «Тихом Доне» есть только три фигуры большевиков — это Штокман, но это не настоящий большевик, а «христианский». Вторая фигура — Бунчука. Это фигура «железобетонного» большевика, закованного в железо и бетон. И фигура Кошевого — но это подлец.
Художник хорошо знал среду, казачью жизнь и быт, показал какой-то отрезок развития казачества, обреченность контрреволюционного дела. Там видна полная обреченность. Но ради чего и для чего, что взамен родилось — этого нет. Как у всякого истинного таланта, у Шолохова есть много правдивых картин. Например, смерть Подтелкова. Эта картина очень впечатляет. Там есть много объективной правды в картинах сражений, битв, в чувствах, в страстях, в столкновениях их. Вот благодаря этому народ полюбил это произведение и поднял его на такую высоту. Но в завершении роман должен был прояснить идею. А Шолохов поставил читателя в тупик. И вот это ставит нас в затруднительное положение при оценке.
Мое личное мнение, что там не показана победа Сталинского дела, и это меня заставляет колебаться в выборе...»
Из выступления А. Е. Корнейчука:
«... Я согласен, что у читателей остается чувство неудовлетворенности. Мы хотели, чтобы Мелехов не так кончил. Но писатель шел таким путем.
Я буду голосовать за роман Шолохова, потому что все-таки это — большое произведение русской литературы. Я тоже не согласен с концом. Вероятно, он будет писать пятую книгу. Читатель требует, чтобы он нашел конец другого порядка. Но в этом романе настоящее, глубокое знание материала, природы, людей, сколько волнующих страниц, которые мы переживали, получая огромное эстетическое наслаждение. Это произведение ставится и в опере, и в кино, — здесь есть прекрасные образы. <...> У Шолохова есть такие места, которые поднимают его и всю нашу советскую прозу...»
Из выступления А. П. Довженко:
«... Я прочитал книгу «Тихий Дон» с чувством глубокой внутренней неудовлетворенности. Первое, что было совершенно ясно, — это наличие у Шолохова огромного писательского таланта. И неудовлетворенность сложилась пропорционально величине таланта Шолохова. <...>
Суммируются впечатления таким образом: жил веками тихий Дон, жили казаки и казачки, ездили верхом, выпивали, пели... был какой-то сочный, пахучий, устоявшийся, теплый быт. Пришла революция, советская власть, большевики — разорили тихий Дон, разогнали, натравили брата на брата, сына на отца, мужа на жену; довели до оскудения страну... заразили триппером, сифилисом, посеяли грязь, злобу... погнали сильных, с темпераментом людей в бандиты... И на этом дело кончилось... <...>
тов. Сталин, не показаны в романе. <...> У меня в отношении Мишки Кошевого сложилось такое впечатление, что он автору не особенно близок, поэтому и краски для него оказались схематичными. Он какой-то человек жестокий, весьма личный, грубый, мстительный...»
Из выступления А. С. Гурвича:
«... Я не согласен, что Мишку Кошевого можно назвать подлецом. Если это не богатая душа и не просветленная личность, то это не значит, что его можно назвать подлецом. Этот образ критиковали во многих статьях за его отношение к Мелехову, и критика сводилась к тому, что Кошевой должен относиться к Мелехову как Шолохов... Кошевой не мог в тех условиях углубляться в сердечный ход жизни Григория, и в силу этого ослаблять свою деятельность, направленную против него, как против прямого врага, который грозит его делу».
Из выступления Н. Н. Асеева:
«... Роман ограничен не только временем, годами, но и местом. Это роман «областной», который выражает мысли, чувства, которыми жил Шолохов. Это «областной» «Война и мир». Если выходить за эти пределы и предъявлять к нему мировые требования, как к «Войне и миру», то он валится набок. <...>
«провинциальный парень» на «литературной нашей улице», он не вышел на мировую дорогу, а мы его выставили на мировую премию. <...>
... Я буду голосовать за Шолохова, мне кажется, что это не будет ошибкой. У Шолохова еще будет возможность доказать, что «Григорий» у него есть в запасе. Не этот, не Мелехов, а другой. Но не надо сейчас давить на него, чтобы он «дожал» резко». <...>
Перед голосованием члены Комитета оказались в затруднительном положении. В соответствии со своим статусом они должны были своим выбором не только определить художественно достойное произведение, но и указать тем самым на перспективу, с точки зрения общественных приоритетов, пути творчества советским писателям. «Тихий Дон» заставил их задуматься о том, чему отдать предпочтение — художественному качеству произведения или политической конъюнктуре, которой оно явно противоречило.
Голосование состоялось 25 ноября 1940 года. На следующий день был зачитан протокол заседания счетной комиссии. За роман проголосовало большинство — А. Толстой, А. Довженко, Н. Асеев, А. Корнейчук и др. Судя по стенограмме, такое решение не было поддержано А. Фадеевым: «Я выдвигал веские соображения против «Тихого Дона», когда была одна премия. Я опасался, что это будет утверждать определенную линию в литературе. Но в числе трех премий было бы странно возражать против «Тихого Дона», потому что эта книга талантлива, заслуживает премии» (А. Фадеев имел в виду, что 20 декабря 1940 года СНК принял постановление «Об изменении порядка присуждения Сталинских премий по науке, изобретениям, литературе и искусству». Были утверждены литературные премии I и II степеней, по 3 премии в каждой из степеней. Это снимало трудность в определении лауреатов 1940 года) (Дворяшин Ю. А. Сталинская премия за «Тихий Дон»: История и комментарий // Шолоховские чтения. Сборник научных трудов / Под ред. Ю. Г. Круглова. М.: Альфа, 2002).
Из протокола заключительного пленарного заседания Комитета от 14 января 1941 г.:
«... В результате подытоживающего работу Комитета тайного голосования
На Сталинские премии выдвигаются:
По разделу литературы:
а) проза:
1. Шолохов Михаил Александрович, орденоносец, Депутат Верховного Совета СССР («Тихий Дон», роман в четырех книгах (1940)).
«Севастопольская страда», эпопея в трех томах (1940)).
3. Лео Киачели /Шенгелая Леон Михайлович/ орденоносец («Гвади Бигва», повесть (1938))...»
15 марта 1941 года СНК принял постановление о присуждении Сталинских премий за выдающиеся работы в области искусства и литературы.
1940
Отдых в санатории в Минводах (Фонды ГМЗШ. Фото: М. А. Шолохов и И. Д. Папанин в санатории «Красный камень» // НВ-1001, п. 25, № 9).
1940, конец декабря
(На донских просторах. Предложение М. Шолохова // «Вечерняя Москва». 1941, 2 января.)
1940
Не печатают А. П. Платонова. Шолохов «пробивает» сборник, на титульном листе напечатано: «Под редакцией М. А. Шолохова».
1940
Выходит в свет книга В. Гоффеншефера «Михаил Шолохов. Критико-биографический очерк».
Из книги: «В романах Шолохова ощущаешь черты и величие того нового, что будет называться советской классической литературой».