С чистой страницы
Эксперт, работавший с рукописью Шолохова, был, наверняка, искушен в литературе, но не в текстологии. Иначе он не тратил бы свое время на чтение, а сравнивал тексты. И увидел бы, что нелепая “Тверская”, объявившаяся в Петрограде, имеет за собой историю: до того, как попасть в беловик 4-й части, “Тверская” фигурировала в черновике (с. 87). Затем была зачеркнута, заменена “Невским” и… – восстановлена на прежнем месте!
Это посильнее простого невежества – это итог раздумий!
Заметил бы эксперт и то, что к рукописи 5-й части Шолохов почти что и не причастен – из 166 страниц рукой Шолохова заполнено всего пять с половиной, а все остальное написала свояченица.
В грамотности она Шолохову не уступала (к указанным экспертом добавим лишь несколько примеров): (с. 1) “полОгаясь”, “сколько нЕ будут <…> выбегать”, “сколько нЕ будет <…> ручьиться слез”; (с. 2) “сколько нЕ голосить”, “зарОстают”, “зарОстает”; (с. 4) “как с рОвным <…> говорить”; (с. 6): “быть-может”; (с. 8) “с <…> мертвячей упорностью”; (с. 9) “с казачей земли”, “одно и тоже”; (с. 13) “давно неремонтированный”, “рухлЕдью”, “зеркОльце”, (с. 15) “гОрнизона”; (с. 18) “и в тоже время”; (с. 19) “обтрескО”, “глаза на выкОт”; (с. 20) “притуплены эЛЮции” (вместо: “эмоции”)… И т. д., и т. д., и т. д.
Понятно, что и при титанических усилиях машинисток, редакторов, наборщиков и корректоров что-то из перечисленной ерунды неизбежно должно было прорваться в печатный текст.
И действительно – в первопечатном тексте 5-й части романа (“Октябрь”, 1928, №№ 7–9/10) мы обнаруживаем:
1. “Мирон Григорьевич прошел на гумно, хозяйским глазом обмерял прикладки сена, начал-было ” (№ 7, с. 128);
2. “Он начал-было разузнавать, что и как происходит в Каменской, но в это время кто-то из сидевших за столом зыкнул <…>” (№ 7, с. 132);
3. “, как на учебную стрельбу, – не ложась, но какой-то ловкач-чернецовец, работавший на “максиме”, так здорово полоснул по цепи, что казаки с большой охотой и послушно легли, трех потеряв из строя” (№ 7, с. 156);
4. “Держа их обоих на руках он к крыльцу, но боль пронизала ногу” (№ 7, с. 166);
5. “Сунулся примерить-было ” (№ 7, с. 169);
“Старик с зятем тоже направились-было домой” (№ 8, с. 118).
В приведенных фразах мы имеем дело не с обычной спрягаемой формой глагола “быть” в прошедшем времени, но с особой частицей “было”, служащей для обозначения того, что предикативность проявилась (т. е. действие началось или предполагалось), но была прервана, не завершилась или не дала ожидаемого результата [*1].
И совершенно очевидно, что дефису здесь не место, а потому подозревать в совершении (и многократном повторении) этой ошибки следует неграмотный беловик. Но, вот неожиданность – абсолютно во всех случаях беловик демонстрирует безукоризненное отсутствие дефиса:
“<…> глазом обмерял прикладки сена, начал было подгребать граблями <…>” (c. 30);
2. “Он начал было <…>” (с. 33);
3. “Пошли было, как на учебную стрельбу <…>” (с. 57);
4. “<…> он к крыльцу <…>” (с. 66);
5. “Сунулся примерить было к зеркалу <…>” (с. 69);
“Старик с зятем тоже домой” (с. 110).
Напомним, что совершенно аналогичная история приключилась и с “Дневником казака-студента” – в журнальной публикации и в “Роман-газете” мы обнаружили написание “Тот-было” при абсолютно исправном “Тот было” в “черновике” и отдельном книжном издании.
Так и с 5-й частью – во всех шести случаях ошибка журнальной публикации исправлена в изданиях “Московского рабочего”!
Можно ли предположить, что представленный беловик списан с книжного издания? Едва ли. В комиссию Шолохов представил рукописи не позднее середины марта 1929 года [*2]“Книжной летописи”) вышло в свет не ранее конца января 1929 года; не могла помочь и “Роман-газета”: содержащий 5-ю часть романа выпуск (№ 7, под названием “Кровь под копытом”) появился только в апреле [*3].
Кроме того, наличествующие в беловике ошибки – “эЛЮции” вместо “эМОции”, “Пронический” вместо “Иронический” – свидетельствуют, что беловик скопирован не с печатного, а с рукописного текста (только в тексте, написанном от руки, можно было принять “мо” за “лю”, а вместо “и” прочесть “п”).
Но что бы ни легло в основу предъявленной рукописи, ясно одно: данный манускрипт отличается от того беловика, с которого набирался роман. Говоря проще, данный “беловик” изготовлен задним числом. А значит, все предъявленные Шолоховым рукописи – и “черновики”, и “беловики” – фальшивые.
Непонятно, конечно, зачем Шолохову вообще понадобилось предъявлять беловики, тем более (как в случае с 5-й частью) без соответствующего черновика… Черновик – это вещественное доказательство самостоятельной работы над произведением... А в существовании беловика никто и не сомневался: откуда иначе было взяться машинописи, книге и даже – слухам о плагиате!
Так почему же Шолохов не сумел представить хотя бы подлинный беловик?
– например, выполнен почерком не только не шолоховским, но многими почерками людей-“соавторов”… Такой беловик не только не снимал с Шолохова подозрений в плагиате, но сам становился изобличающим документом.
оправдательный, мастерила его вся семья – Шолохов, жена и свояченица.
В 1929 году Шолохову удалось отбиться от обвинений в плагиате, но более полагаться на везение он не захотел: рукописей с тех пор никому не показывал, а в 1947-м объявил их погибшими окончательно [*4].
Примечания
[*1] Князев Ю. П. Частица “было”: семантика и синтаксис. = “Русское слово” (Орехово-Зуево, Изд-во Орехово-Зуевск. гос. пед. ин-та, 2001), с. 117–121.
[*2] “В середине марта 1929 года я привез в Москву все имевшиеся у меня автографы <…> первой и второй книг “Тихого Дона” <…> На другой день все эти автографы были вручены в правлении РАПП Александру Серафимовичу в присутствии всех членов экспертной комиссии. <…> Ну, а неделю спустя меня пригласили на заседание комиссии, и Александр Серафимович возвратил мне все автографы и зачитал известное письмо в редакцию “Правды”…” (Прийма К. И. За честь Шолохова: Ответ всем клеветникам. [Для служебного пользования] М., АПН, 1975, с. 16–17 [машинопись]).
[*3] Кроме хронологических соображений, можно опереться и на текстологические аргументы. В отдельном издании 3-й фрагмент (с. 310) выглядит так: “Пошли, было, как на учебную стрельбу, не ложась, но какой-то ловкач-чернецовец, работавший на “максиме”, так здорово полоснул по цепи, что казаки с большой охотой легли, трех потеряв из строя”. Здесь не только глагол “пошли” отделен от частицы “было” запятой, но отсутствует и часть текста, представленная в журнальной публикации и в беловике: “<…> казаки с большой охотой и послушно <…>”
[*4] Араличев [Экслер] И. Б. В гостях у Михаила Шолохова. = “”, 1947, № 23 (10.12), с. 24.