Михаил Шолохов: Чернов А.: О шолоховских черновиках "Тихого Дона"

М. Шолохов в 1928 г. Фрагмент коллективного фото с чекистами.
Двор ОГПУ города Миллерово

Никто и никогда не видел его пишущим. Никто и никогда не встречал его ни в одной библиотеке, ни в одном архиве. И даже свои книжки он надписывал так: «Оставьте, я завтра надпишу и вам пришлю».

сорокалетним стажем, насмотреться могли всякого.

Публикация обнаруженных в 1999-м шолоховских «черновиков» стала надгробным камнем над телом шолоховского мифа: масса «ошибок непонимания» превысила все разумные нормы.

Казачий писатель Д. Петров-Бирюк вспоминал, что после публикации первых частей романа в Ростовский обком партии, в газету «Молот» и лично ему стали поступать письма от казаков, обвинявших Шолохова в плагиате. В некоторых из них утверждалось, что «Тихий Дон» написал Фёдор Крюков.

Переписывая в 1929 г. для РАППовской комиссии по плагиату, казалось бы, свою же собственную рукопись, Шолохов многократно доказал, что он не понимает текста.

Вот самая свежая, вчерашняя моя находка: «…вторая жена узконосая (!) Анна Ивановна оказалась бездетной» (2 часть ТД. «Черновая» рукопись. С. 2)

«беловой» рукописи и изданию 1956 г. корректное и объясняющее бездетность: «узкокостная (!) Анна Ивановна» (Т. 1. С. 105).

Федор Крюков писал мельчайшим, бисерным почерком, и, копируя крюковский черновик, малограмотный копиист букву «к» принял за «н». Ну а «тн» просто не заметил.

Так и церковное «аки лев» превратилось под его пером в «как илев», «колёсистый месяц» (луна как колесо) в «колоси’стый». Шолоховский «пушистый козел», который топчется в навозе, – на самом деле тушистый (тучный). «У дома» – вместо «у Дона». «скипетр красок» – «спектр красок» и т. д.

А правка, которую переписчик позволил себе, достойна анекдота: «Лошади повернулись к ветру спиной». (Попробуйте вообразить!) Или: «Снег доходил лошадям до пояса».

Это уже не черновики, а канонический текст романа. Почему «до пояса»? А вот такая творческая интерпретация подлинника, где, скорее всего, было «до пуза».

…Вообразим ситуацию начала 1929 года. Обвиненному в плагиате Шолохову дано время, чтобы срочно изготовить дубликат рукописи. (Вряд ли на это у него было больше месяца.) Если он сам расшифровывал крюковский оригинал, и с этого делалась машинопись для журнального набора, то можно было бы представить в комиссию начальную копию. Но таковой не оказывается. Следовательно, или она была столь чудовищной, что ее нельзя было никому показывать (что Шолохову мог объяснить только Серафимович), а потому после сверки, правки и перепечатки ее уничтожили еще в 1927–28 годах, или шолоховской копии вообще не было, а перепечатка и типографский набор производились по адаптированной к новым орфографическим нормам копии, выполненной кем-то другим, к примеру, – самим Серафимовичем, чей «Железный поток» в ряде мест обнаруживает знакомство его автора с неопубликованным (а по официальной версии еще и не написанным) «Тихим Доном».

Если так, то в начале 1929 года Шолохову выдается крюковский оригинал, чтобы плагиатор изготовил фальшак – частично скопировал крюковскую рукопись (сколько успеет, но из разных частей романа). Причем сделать это надо максимально близко к тексту, поскольку гарантия неразоблачения имитатора – точное копирование, впрочем, с адаптацией к послереформенной орфографии.

Подтверждение такой версии в частичном копировании Шолоховым даже графики протографа: нет-нет, да и возникают в «черновиках» аномальный для Шолохова, но типичные для Крюкова написания строчных «б» как «з», два типа написания строчного «т», крюковские знаки изъятия тексте (квадратные скобки) и другие элементы типично крюковского оформления черновика (в частности, там, где надо изменить порядок слов в предложении – надстрочные арабские цифры с точками после них), а также нет-нет до попадающиеся рудименты старой орфографии: »i», яти, прочтенные как «и», еры на конце слов, написания типа «у нея».

Зная где хранятся «черновики», Шолохов не показал их и после того, как вышла книга Ирины Медведевой-Томашевской. Видимо, ответственные товарищи объяснили ему 29-м, что сработал он, как двоечник на переменке: сдул, не понимая смысла того, что копирует. Так что спрячь подальше. А лучше сожги.

Не сжег. Пожалел собственного титанического труда. Это же и впрямь была мука-мученическая для того, кто никогда ничего не писал… Несколько месяцев перерисовывать шестьсот страниц чужих черновиков и беловиков (привлек жену и ее сестру, но большего осилить не сумели и втроем, томов то четыре!) – это ад для человека с неполными тремя классами образования..

…Зачем нужна копия, по которой текст невозможно опубликовать? Затем, что подлинник и вовсе нельзя было показывать. Он был с ятями, ерами, «i»… Это видно из десятков неправильных прочтений шолоховской «копии».

Представляю, как матерились Фадеев с Серафимовичем, когда выяснилось, что и копию показать нельзя. Хотя она и имитирует подлинник.

Александр Серафимович для того и возглавил «Октябрь», чтобы напечатать роман. Логику свою он сам объяснил еще перед войной в частной беседе с двумя молодыми литераторами.

«трепещет живое, как выдернутая из воды рыба, трепещет красками, звуками, движением».

Во время Первой мировой войны и Октябрьской революции Крюков работал над большой книгой о донских казаках, которая осталась незаконченной. Рукопись будто бы была передана сестрой Крюкова именно Серафимовичу. Следы его знакомства с неопубликованным романом попали и в повесть Александра Серафимовича «Железный поток» (1924 год). Да и в журнал «Октябрь» Серафимович идёт работать главным редактором лишь для того, чтобы напечатать роман «Тихий Дон».

Есть записки писателя-фронтовика Иосифа Герасимова. Перед войной, он, студент-первокурсник, пришёл со своим приятелем в номер к выступавшему в Свердловске Александру Серафимовичу. Приятель, тоже студент, среди прочих вопросов ляпнул: «А верно, что Шолохов не сам «Тихий Дон» написал?.. Что он нашёл чужую рукопись?» Серафимович сделал вид, что не услышал… А когда прощались, бросил загадочную фразу: «Ради честной литературы можно и в грех войти».

Но по сути «писатель» этот как в воду глядел:

«Возникает угроза дальнейшего продолжения падежа в совхозном стаде…»

Извольте же откушать совхозной мертвечины.

А если будет мало, то вот еще один его «очерк». Только год другой:

«По правобережью Дона». 1931.

Этот еще смешнее и страшней: канцелярит взбалтывается в пропорциях 50 на 50 с ученическим (на уровне того третьего класса, который классик так и не осилил) подражанием роману.

Достаточно прочесть вслух первый абзац: «По Верхнему Дону весна началась как будто и рано. На 5 апреля колхозы Вешенского района, в частности левобережная сторона, по песчаным землям, рано обнажившимся от снега, обсеменили 115 га зяби. Но неожиданно с севера подул холодный «московский» ветер, наволочью покрылось небо, запорошил поздний снег, и бригады, выехавшие было на поля и раскинувшие станы, потянулись обратно в хутора. Пятидневка дала ничтожный прирост в 69 га по району».

Здесь три заимствования из романа (рожать что-либо новое классик не приучен): в первом томе есть «Вешенская – вся в засыпи желтопесков», во втором «К утру дул уже московский ветер», в третьем «тучевою наволочью крылось небо». Ровненько так покрал, отщипнул из каждой книги. Так надежней, ибо не так заметно.

И авторский, великолепный русскИЙ языкА. Чего стоит только одно это: «по песчаным землям, рано обнажившимся от снега». (Это как «по телам, обнажившимся от порток».)

«Чем-то батюшка Тихий Дон цветен? /Цветен наш батюшка Тихий Дон вдовами да сиротами…» Крюков. «Живые вести». «Донские ведомости» 21 мая (3 июня) 1919

(отрывок из книги «Думающий о России и американец»)

— Тогда поговорим о литературе. Я преподаю русскую литературу в университете. Что вы думаете о русской литературе советского периода?

— Я считаю, что вся советская литература имеет два направления. Первое — это литература идеологов, их детей и внуков. Второе направление — это литература жертв идеологии, их детей и внуков. Второе направление полностью победило первое. Но были и перебежчики с обеих сторон.

— А что вы думаете о Шолохове и романе «Тихий Дон»? Я прочел горы литературы об этом, но только окончательно запутался.

— Но все-таки он написал «Тихий Дон» или кто-нибудь другой?

— Это сейчас в России самый острый политический вопрос. Я на него могу ответить только в присутствии своего адвоката.

— Но я даю вам слово джентльмена, что никогда, нигде не буду ссылаться на вас.

— Хорошо. Я вам верю. У меня одно доказательство — психология пишущего. Это совершенно невозможно подделать. Читая «Тихий Дон», чувствуешь, что его писал отнюдь не молодой человек. Его писал очень сильный и очень усталый от жизни человек, которому не менее сорока лет. Защитникам авторства Шолохова надо было бы прибавить ему лет двадцать, тогда их позиция была бы более убедительна.

Ростовский исследователь А. В. Венков заметил, что в начале романа многое (казачья форма с отмененными к 1907 году белыми рубахами, некоторые архаичные особенности воинской службы, фамилии воинских начальников и т. д.) указывают на временной интервал 1901–1907 гг. Федор Крюков родился в 1870-м. Погиб в 1920-м. Свой роман он писал полтора десятилетия. Это с августа четырнадцатого время пошло быстрей.