Бремя “Тихого Дона”
В конце прошлого года в Санкт-Петербургском Доме ученых состоялось пятое Алферовское чаепитие. По традиции за круглым столом собрались известные российские ученые, представители власти и бизнеса, дипломаты и журналисты, обсуждались общественно значимые проблемы. Одна из них – многолетние споры вокруг романа “Тихий Дон”. С сообщениями выступили директор Института русской литературы (Пушкинский дом) РАН член-корреспондент РАН Николай Скатов, старший научный сотрудник Пушкинского дома Владимир Запевалов, директор Института лингвистических исследований РАН член-корреспондент РАН Николай Казанский. Другие участники – не филологи – активно задавали вопросы и высказывали свои суждения. Итоги неформального разговора подвел нобелевский лауреат физик Жорес Алферов.
Н. СКАТОВ: – По поводу авторства “Тихого Дона” написаны тысячи страниц. Сама проблема превратилась в некий казус. Когда один-два претендента на авторство, это еще понятно, но их уже 16. Однако ситуация не столь безобидна и анекдотична, как может показаться. В свое время Нобелевский комитет поручил, может быть, не слишком яркому, но очень педантичному литературоведу, норвежцу Гейру Хьетсо исследовать текст романа с помощью ЭВМ. Хьетсо – очень добросовестный человек, автор, вероятно, самой большой монографии о Баратынском, провел это обследование по шести параметрам: изучалась лексика, синтаксические конструкции и т. д. И что же? Было безусловно доказано, что автор “Тихого Дона” – не Федор Крюков, а Шолохов. Кстати, профессор Хьетсо рассказывал мне о том, что во время встречи с уже пожилым Шолоховым в Вешенской писателю объясняли, как проводится анализ текстов. Он слушал, курил, задавал вопросы… Беседа затягивалась. Наконец, Шолохову сказали: “Ваше авторство подтвердилось”. На что тот заметил: “А так-то не ясно, что ли, было?”. Действительно, ясно, что и “Донские рассказы”, и “Тихий Дон”, и “Поднятая целина”, и более поздний роман “Они сражались за Родину” написаны одной рукой. Почему еще в 1930-е годы возникла идея о том, что Шолохову “Тихий Дон” не принадлежит? Вероятно, тогда ее подпитывала литературная зависть. В послевоенное время в конфликт оказался вовлечен другой великий писатель – Солженицын. (Надо сказать, споры между маститыми писателями – не редкость. Известна тяжба Тургенева и Гончарова по поводу плагиата, якобы совершенного Тургеневым). У нас в Пушкинском доме хранится письмо Солженицына Шолохову, где есть такие строчки: “…вы – автор бессмертного “Тихого Дона”. А потом под влиянием то ли эмоций, то ли привходящих обстоятельств он усомнился в авторстве Шолохова. Характерно, что в дальнейшем на эту тему Солженицын не высказывался. Надо иметь в виду, что писатель в жизни – совсем не тот ангел, каким он рисуется в воображении читателя. Я помню собственные, еще аспирантские впечатления середины 1950-х. Битком набитый молодежью зал института. Мы ждали Шолохова как откровение, как гения, как Бога. Наконец, часа через полтора появился он, похоже, подвыпивший: “А что тут говорить? Я же на съезде писателей все сказал”. Разочарование было страшное! Но это не отменяет гениального романа, который на Западе знаете, как называют? – “Война и мир” ХХ века. В книге “Как я нашел “Тихий Дон” журналист Лев Колодный рассказал о поисках черновиков романа. Мы оказались хранителями части этих черновиков, у нас их примерно 140 страниц. А сейчас найдено более 800 страниц. И тут уж последние сомнения в авторстве Шолохова отпадают, потому что на этих страницах отражен творческий процесс, вся кухня, вся писательская лаборатория представлена. Что касается смущающей многих молодости автора “Тихого Дона”, у Лермонтова есть очень точные слова “до времени созрелый”. Эпоха, в которую жил и творил Шолохов, формировала эту “до времени созрелость”. В последние годы профессор Принстонского университета Г. Ермолаев ввел в оборот целый ряд материалов, которые, судя по всему, использовал Шолохов. То есть одно за другим появляются все новые доказательства шолоховского авторства.
– Черновая рукопись первого и второго томов хранилась в семье самого близкого друга Шолохова, Василия Михайловича Кудашова. В начале войны, в октябре 1941 года, он присылает в Москву письмо жене своей, Матильде Емельяновне: “Пускай меня Михаил срочно вызовет с фронта. Я должен ему вернуть рукопись “Тихого Дона”. Кудашов попал в окружение под Вязьмой и погиб. Матильда Емельяновна так и не простила Шолохову то, что он не вызвал Кудашова с фронта. Хранилась у Кудашова еще одна рукопись, впоследствии я как эксперт читал ее неделю. Меня спрашивали: стоит ли покупать ее за такие деньги? Конечно, ответил я, это творческая рукопись, один из вариантов, не вошедших в “Тихий Дон”. Эти рукописи хранились с 1929 года. Когда возникли слухи о плагиате, Шолохов привез в Москву эти два тома и вручил РАППовской комиссии в составе пяти человек. Они выступили с заявлением в “Рабочей трибуне” 24 марта 1929 года, которое было перепечатано через пять дней в “Правде”, и слухи вроде бы развеялись. Я уверен, что никогда бы эта насквозь популистская легенда о плагиате не ожила, если бы не политический спор между Михаилом Александровичем и Александром Исаевичем. Его следствием стала книга “Стремя “Тихого Дона” (Загадки романа)”, вышедшая в 1974 году в парижском издательстве “ИМКА-ПРЕСС” с предисловием и послесловием Солженицына… И, поскольку джинн из бутылки был выпущен, покатилась волна спекуляций, захлестнувшая и наши дни. Между тем реальные загадки романа и его автора – уровня шекспировского. Начать с того, что в биографии Шолохова очень много загадок. Кто он? Его мать Анастасия Даниловна жила в услужении у донского помещика Евграфа Попова… Шолохов незаконнорожденный, и в этом угадывается особый смысл. Хочу напомнить Указ Петра I, по которому всех незаконнорожденных велено было записывать в художники. Чем не мета Божья? Вторая загадка: как мог молодой человек в кратчайшие сроки создать такое произведение? С ней смыкается третья: как Сталин пропустил эту книгу в печать? Ведь генеральный секретарь РАПП Фадеев писал Шолохову: “Сделай Гришку коммунистом, иначе роман будет загублен”. При этом сетует: “Да, не коммунист он”. Думается, Шолохов сумел убедить Сталина в том, что ведь Мелехов никому не хочет служить: ни красным, ни белым. Он выходит к своему хутору, бросает под лед винтовку, подсумок, патроны и идет навстречу своей судьбе. Но его путь освещен черным солнцем.
Н. КАЗАНСКИЙ: – Безусловно, в каждой культурной традиции, у каждого народа, в каждой национальной литературе есть фигуры мифические (Оссиан) и писатели, чье авторство оспаривается (Шекспир). Для проверки тех или иных гипотез существуют методы филологии, включающие в себя работу над текстом, критику текста, предполагающую особое внимание к деталям и, к сожалению, гиперкритику. Известна плеяда немецких филологов XIX века, работавших с текстами примерно так: написано “Тиха украинская ночь”, но, поскольку в поэме речь идет о дочери, следует читать “Тиха украинская дочь”.
Для изучения “Тихого Дона”, безусловно, многое дала именно критика текста, позволившая заметить, что от издания к изданию в результате авторской правки текст романа несколько ухудшался, особенно в точности описания военных действий.
“черного солнца”, которое только что цитировалось, сошлюсь на работу израильского исследователя Зеев Бар-Селлы. Он не только выяснил, у каких поэтов Серебряного века автор мог позаимствовать этот образ (там упомянуты десятки поэтов), но и показал, насколько этот образ был укоренен в контексте литературы того времени. Думаю, что до этого сопоставления никому из литературоведов не приходило в голову, что Шолохов мог быть настолько хорошо знаком с творчеством второстепенных поэтов Серебряного века.
Очень неожиданна интерпретация той части романа, которая впоследствии была включена Шолоховым в текст “Поднятой целины”. Я имею в виду описание кургана, около которого стреляется Нагульнов, – оно сопровождается перечнем краев, куда мог бы полететь орел, причем перечисление точно соответствует маршрутам знаменитых экспедиций Лавра Корнилова. Информация, которая содержится в этом тексте, ставит перед филологами чудовищно трудные задачи, их невозможно решить прямо сейчас...
Кроме того, ясно, что на завершающем этапе к тексту приложил руку издательский редактор.
Все это никак не уменьшает значения романа “Тихий Дон” для русской культуры, но вызывает более острый интерес к тексту и содержащимся в нем деталям. Специалисты начинают проверять, как описание соотносится с событиями и нет ли противоречий внутри самого текста. Пока что можно сказать, что по числу таких противоречий “Тихий Дон” не намного превосходит, скажем, “Мертвые души”. Там в один и тот же сезон герой оказывается одетым то по-летнему, то по-зимнему.
Н. СКАТОВ: – Это особенность эпоса.
– Согласен. В то же время можно было бы ожидать, что “Тихий Дон” подобно “Войне и миру” должен был быть, по крайней мере, раз десять переписан от руки и что черновики будут найдены. Но этого нет: нет первых черновых записей, относящихся к роману, и никто не предполагал, что автор переписывал текст, многократно его исправляя. То, что ученые над этим ломают голову, с моей точки зрения, совершенно закономерно.
Не будь Шолохова, не было бы этого произведения в русской культуре. Все остальное для меня вторично. То, что обсуждение, ведущееся в последние годы, приблизило роман к читателю, заставило острее прочувствовать его – на мой взгляд, самое главное.
Ж. АЛФЕРОВ: – “Тихий Дон” – уникальное произведение, и авторство Шолохова несомненно. Мне лично понравилась аргументация Николая Николаевича Скатова о том, что если читать “Тихий Дон”, “Донские рассказы”, “Поднятую целину”, “Они сражались за Родину”, то виден один автор.
из книг, которые вам захочется перечитывать… Шолохов – именно тот автор, которого мы любим перечитывать, каждый раз находя что-то интересное и важное. В моей домашней библиотеке “Тихий Дон” уже давно, я читал его, наверное, раз десять. И буду перечитывать еще.