112. И. В. Сталину
16 октября 1938 г. Москва.
Дорогой т. Сталин!
Приехал к Вам с большой нуждой. Примите меня на несколько минут. Очень прошу.
М. Шолохов.
16. X. 38 г.
Примечания
Впервые: «Источник», 1993. № 5/6. С. 13.
Печатается по автографу (РГАСПИ, ф. 558, оп. 11, д. 827, л. 85).
«войти в доверие» к писателю, «стараться бывать у него на квартире, на вечерах, а затем дать показания, что Шолохов руководитель повстанческих групп на Дону. Что Шолохов... и меня... завербовал в свою организацию. Что Шолохов, организуя вечеринки, собирает на них руководителей повстанцев и проводит с ними различные контрреволюционные совещания» (Луговой П. «С кровью и потом...» // «Дон», 1988. № 8. С. 135). «Сделав анализ данного задания, — писал Погорелов, — пришел к следующим выводам: Шолохов и другие товарищи никакого восстания не готовят. Гречухин <начальник управления НКВД по Ростовской области> и его люди хотят убить Шолохова, а меня сделать убийцей его... Сделать все, чтобы спасти Шолохова» (Погорелов И. «Поступок. Записки чекиста». — «Волгоградская правда», 1989. 12 января). После разговора с Погореловым Шолохов и Луговой скрытно выехали в Москву и писатель стал добиваться встречи со Сталиным.
Сталин принял Шолохова 23 октября в 18.30 и беседовал с ним до 19.20; в 19.00 в кабинет вождя был приглашен Н. И. Ежов («Писатель и вождь». С. 158). По свидетельству Лугового, разговор шел о задании Погорелову. «Сталин, — писал Луговой, — обещал во всем разобраться. Сказал, чтобы Шолохов подождал несколько дней в Москве, пока его вызовут. Дело принимало сложный, затяжной характер. <...> Твердо мы знали одно — что мы не виноваты. Никаких повстанческих групп мы не организовывали. Никаких чуждых мыслей у нас не было. <...> Но факт остается фактом — Шолохова, а вместе с ним и меня, уже целая группа видных работников НКВД хочет сделать врагами народа. Они организовали уже свои силы, расставили по местам и начали действовать: проводили допросы, добывали показания» (указ. соч. С. 135). Заседание у Сталина по «делу» писателя состоялось 31 октября; в нем участвовали Молотов. Каганович, Маленков, Шолохов, Луговой, а также Ежов, Гречухин и работники его аппарата Щавелев и Коган, начальник вешенского районного отделения НКВД Лудищев. Главным свидетелем готовившейся в органах внутренних дел провокационной акции против писателя был Погорелов. Описывая ход заседания в ЦК партии, Луговой вспоминал: «Шолохов выступал два раза и несколько раз отвечал на реплики. Он сказал, что вокруг него органами НКВД, органами разведки ведется провокационная, враждебная по отношению к нему работа, что органы НКВД собирают, стряпают материалы в доказательство того, что он якобы враг народа и ведет вражескую работу. Что работники НКВД у арестованных ими людей под дулом пистолета добывают материалы, ложно свидетельствующие о том, что он, Шолохов, враг народа. Что такое положение дел в районе и области нетерпимо, что таким путем на честных, преданных партии людей клевещут, их оговаривают, изображают врагами народа. Шолохов прямо и твердо сказал, что он просит положить этому конец, просит Центральный Комитет партии оградить его от подобных актов произвола.
Сталин спросил у Когана, давали ли ему задание оклеветать Шолохова и давал ли он какие-либо поручения Погорелову. Коган ответил, что такие поручения он получал от Григорьева <начальник управления НКВД по Ростовской области, предшествовавший Гречухину, и что они, эти поручения, были согласованы с Ежовым. Ежов сейчас же встал и сказал, что он об этом ничего не знал и таких указаний не давал.
что Коган и Щавелев действовали через его голову <...>
Обращаясь к Шолохову, он <Сталин> заявил: «Напрасно вы, товарищ Шолохов, подумали, что мы поверили бы клеветникам». <...> Как бы подводя итоги разговора, Сталин заверил Шолохова, что он может спокойно трудиться на благо Родины, что покой и безопасность ему будут обеспечены» (указ. соч. С. 137).