51. Е. Г. Левицкой
29 июня 1932 г. Вешенская.
Вешки.
29.6.32 г.
Дорогая Евгения Григорьевна!
За рецензию спасибо. Прочитал и умилился: до чего бывают все ж таки простые люди из наших соотечественников... На этот раз пишу Вам для души и безо всяких просьб. И Вы меня напрасно обижаете тем, что я Вам, будто бы, только тогда и пишу, когда испытываю в чем-либо нужду. По-моему, это — поклеп.
Лето у меня пропало, Евгения Григорьевна! Ни тебе порыбалить, ни поохотиться... Сижу, работаю и очень огорчительно себя чувствую. Одна утеха: к ноябрю разделаюсь со всем окончательно, и тогда уж беднягам-зайцам испадет от меня дроби вдоль спин. Недавно ездил я по району на машине и вот на той стороне Дона, в степи, верстах в 80 от Вешек увидел волка. Поднялся он из травы, я подъехал к нему сажен на 110—120 и стукнул его из винтовки, которую вместе с Ив<аном> Тер<ентьевичем> выбирали в Берлине1. Пуля попала ему под лопатку, прошла в непосредственной близости от сердца, но он еще был жив, когда я подошел к нему. Несмотря на то, что пуля, пробив грудь, вошла ему в позвоночник и сломала его, он повернулся ко мне головой (какого же труда стоило ему занести задок!), прижал уши, клацнул два раза зубами. И вот не забуду его глаз. Такая в них была полышущая ненависть, что как будто даже зрачки у него дымились... А зрачки этакие огромные, лиловые, не просмотришь. Хороший зверь. Мне после стало как-то не по себе.
Знаете, маманя, я, как видно, в недалеком будущем стану толстовцем. Все чаще мне становится грустно, когда я убиваю птицу либо зверя. И уже серьезно думаю, как бы мне расстаться с охотой. В прошлом году потерял бездну времени, выхаживая мною же подраненную стрепетку. (У нее было перебито крыло.) На дню по три раза ходил за станицу ловить ей кузнецов, к вящему удивлению баб, которые зело недоумевали, видя меня (это женатого-то человека!) за столь детским занятием.
подгнивать. Наши ее зарезали, а я долго после этого ходил «не в себе», и было такое ощущение, как будто я потерял родного, близкого сердцу человека. Видите, какие дела? Непременно из меня какой-нибудь непротивленчишко формируется. Вы особенно не пугайтесь. Хотя должен сказать, что я сам пугаюсь и думаю: «Что это со мною за чертовщина, и что из меня выйдет?»
Во всем этом — половина шутки, а остальная половина — серьезно. Вот еще насчет этой «Целины»: Вы, пожалуйста, читайте и пишите мне. Очень люблю ваше слово оценки. Не потому, что Вы меня захваливаете, а потому, что с полуслова понимаете. Мне это страшно приятно и радостно. Боюсь, как бы меня дальше и с «Целиной» не подрезали. На название до сей поры смотрю враждебно. Ну, что за ужасное название! Ажник самого иногда мутит. Досадно2.
Как Вы думаете отдыхать? Какие перспективы? Что слышно о Клейменовых? Где обещанная мне кривая трубка? Кстати: не подумайте, что я хочу копировать хозяина3, упаси бог! Кривая трубка удобнее для охоты. Ходишь с ружьем, и кривая трубка не отягощает зубы, она висит, касаясь подбородка, а прямую надо постоянно держать, стиснув зубы, в руку же взять ее нельзя, руки заняты ружьем. Понимаете?
Есть у меня к вам всем деловое предложение: в августе — сентябре приехать в Вешки. Лучше в августе. Купаться можно будет, и песок на пляже будет наижарчайший. Вы напишите-ка насчет этого.
«образоваться» толстовец; отложим это до будущего года, так что Игорю спутник на охоту будет.
Мария и Светка шлют Вам поклон. Привет от меня Игорю и Вале. Меня мучительно занимает вопрос: как у Игоря обстоит дело с его великолепными, донжуановскими усами? Если решитесь приехать в Вешки, непременно настоите на том, чтобы он их сбрил. Я боюсь и за него и за вешенских девушек-казачек.
Так Вы же напишите относительно поездки в Вешенскую. И поскорее. Ну, будьте здоровы!
Ваш М. Шолохов.
Примечания
«Знамя», 1987. № 10. С. 190—191.
Печатается по автографу (ИМЛИ).
1 В Германии Шолохов был в декабре 1930 г. В Берлине он, в частности, постоянно общался с И. Т. Клейменовым, работавшим тогда в советском торгпредстве.
2 «Поднятая целина» в рукописи назывался «С кровью и потом». На изменении заглавия настояла редакция «Нового мира».
3 Сталина (ср. письмо к Е. Г. Левицкой от 30 апр. 1933 г.).