Федосюк Ю. А.: Михаил Шолохов

При ВОКСе, куда я поступил работать в апреле 1946 года, существовало Литературно-музыкальное агентство, занимавшееся организацией переиздания произведений советских авторов за границей. Многие зарубежные издательства после войны просили разрешения переиздать романы Шолохова[37]. Поэтому писателя нередко можно было видеть в здании ВОКСа на Большой Грузинской. Впоследствии функции Литмузагентства перешли к «Международной книге», а затем к Всесоюзному агентству по авторским правам.

Невзрачный, одетый в гимнастёрку и галифе, заправленные в сапоги, Шолохов вряд ли привлёк бы чьё-либо внимание на улице. Да и держался он как-то скромно, незаметно, обыденно деловито.

Для чего Шолохов приходил в ВОКС? Не только чтобы подписать какие-то договоры и деловые письма. Мои знакомые в Литмузагентстве показали мне старое издание «Тихого Дона», подготовленное автором к переизданию за границей: все страницы были испещрены авторской правкой. Оказалось, что после войны Шолохов заново отредактировал свой знаменитый роман в языковом отношении. Первые его издания изобиловали донскими диалектизмами, язык подчас был нарочито огрублен. Новые вкусы заставили Шолохова изменить отношение к написанному: он смягчил, облагородил язык романа – не только для советского читателя, но и для переводчиков его на иностранные языки.

В конце августа 1949 года в Москве состоялась Всесоюзная конференция защитников мира, в которой мне пришлось участвовать, сопровождая одного иностранного гостя. Однажды на утреннем заседании (деле происходило в Колонном зале Дома союзов) объявили: «Сейчас выступит Шолохов». Но писатель не появился, произошла досадная заминка, вместо него выступил следующий по очереди оратор. В кулуарах мне объяснили, что Шолохов не мог выступить, так как оказался мертвецки пьян.

Он выступил только на следующий день, трезвый и нормальный, произнеся с трибуны речь в обычном своем стиле – с юмором и подковырками.

10 ноября 1957 года. Правление ВОКСа за подписью Н. В. Поповой издало постановление «О направлении в ГДР т. т. Шолохова М. А. и Игнатьевой О. М.»: «Направить в ГДР в ноябре с. г. сроком на 8 дней для чтения лекций т. т. Шолохова М. А. и Игнатьеву О. М.». Далее указывалось, что ответственность за подготовку и отправку их возлагается на меня.

«лекторов», а раздельные командировки. Обоих персонально запрашивало Общество германо-советской дружбы.

Ольга Игнатьева в своё время была чемпионкой СССР по шахматам. С этой дамой отнюдь не шахматной наружности – хрупкая, субтильная блондинка – я справился довольно легко и поездку её в ГДР организовал без особого труда, хотя она и умудрилась выехать с запозданием. Сложнее оказалось с Шолоховым.

Кажется, кто-то (возможно, сама Попова) уже предупредил его о поездке, но дело с места не двигалось. Назначенный срок – ноябрь – оказался явной утопией, передо мной стала задача отправить его хотя бы в январе.

16 декабря я позвонил Шолохову, который оказался в Москве. Зная, что имею дело с классиком, положив по окончании разговора трубку, я тут же на всякий случай записал весь ход беседы. Воспроизвожу:

– Хочу выяснить вопрос о вашей поездке в ГДР – в январе.

– Почему не в декабре?

– У немцев рождественские каникулы.

– A-а, понятно… Буду решать вопрос в ЦК, я из ГДР собираюсь прямо в Англию. Вот после пленума, на этих днях, всё выясню. Какая моя роль будет в ГДР?

– Выступления о литературе.

– Этого мне не хотелось бы. Я предпочёл бы как турист.

– Всё равно этого не избежать, там уже знают, что вы должны приехать, готовятся разорвать на части. Беседы провести придётся.

– Да, конечно, этого не избежишь. (Далее речь зашла о паспорте.) Не беспокойтесь, паспорт, билет – я вас обременять не буду, всё сделаю сам… Да, там какие-то журналисты немецкие меня разыскивали, какой-то подарок хотели передать.

– Это Бекир (фотожурналист из ГДР), он вас не застал в Вёшенской, хотел передать вам охотничье ружьё.

– Зачем же они расходуются? Зря.

– Я разыщу его, выясню, вам позвоню.

– Я сам вам позвоню в пятницу, товарищ Федосюк. Какой ваш телефон?

Но ни в пятницу, ни в другой день звонка не последовало. 4 января я позвонил ему сам на Староконюшенный[38] по «тайному» телефону, номер которого он мне доверительно сообщил.

– А, пропащий Федосюк! Спасибо за ружьё, мне его передали. Нет, поехать не могу, работаю над книгой – «Поднятая целина», вторая часть.

– Так и сообщить Обществу?

– В Общество? Боже мой, ну ладно, так им и сообщите. Ну, крепко обнимаю.

ко мне не предъявляли, вопрос сняли с контроля.

На этом моё общение с классиком и кончилось.