Михаил Шолохов
Не так легко добраться до станицы Вешенской, когда сильные дожди и грязь размыли дороги и ни одна машина их не осилит, эти 160 километров, отделяющих станицу от окружного центра. Я вынуждена ждать, но время не пропадает даром – десятки разных людей много и по-разному рассказывают мне про писателя и коммуниста Шолохова. Я вслушиваюсь, обобщаю все слышанное и вижу, что самые разные люди – от краевого работника до вешенского колхозника – говорят о Шолохове как о своем близком человеке, кровно связанном с историей и судьбами края, деятельно участвующем в перестройке, переделке окружающей жизни.
Я слушаю рассказ колхозника о том, как ликвидировали кулацкий саботаж, как стали крепнуть колхозы, о том, что ждут в этом году по 10 килограммов на трудодень. Мой собеседник не знает, куда я еду, но, очевидно, в этом рассказе Шолохов не может не быть упомянут.
– Вот Шолохов, – вы, конечно, слышали, писатель он. – Шолохов нам большую помощь оказал.
– подобревшего и, пожалуй, гордого. Это выражение как бы говорит мне: «Вот у нас есть Шолохов, а у вас его нет. Наш он – вешенский».
– Конечно, Шолохов теперь всему миру известный, – заключает мой собеседник, – а по нем не скажешь! В массе он живет, не отстраняется…
На маленьком почтовом самолете – единственная живая связь во время дождей – я приближаюсь к цели своей поездки, Вешенской. Сильный ветер бьет в лицо и качает самолет, а далеко внизу покачивается земля, мощно изгибается Дон, и то тут, то там, среди убранных полей, в кучках зелени, лежат станицы, аккуратные до нереальности.
По дороге с посадочной площадки слушаю рассказы своего возницы о том, как «мы с Мишей на охоту не раз ходили, он любит собрать нас да погутарить». Дом Шолохова – обычного типа казацкий дом, с просторным двором и скамеечкой у ворот – ничем не выделяется из ряда домов, и сам Шолохов именно такой, каким я ожидала увидеть его, – простой, без рисовки, без натянутости, и весь стиль этого дома так прост и приветлив, что, едва войдя в него, уже чувствуешь себя старым знакомым.
За сутки пребывания в гостях у Михаила Шолохова накопилось много впечатлений, и мне хотелось бы рассказать о них тепло и просто, так, как я рассказывала по возвращении друзьям, смешивая главное с второстепенным.
О Шолохове говорить необходимо, и говорить во весь голос. Не потому, что нужно еще раз подчеркивать его значение в советской литературе, а потому, что Михаил Шолохов, писатель из станицы Вешенской, является живым и наиболее действенным документом в дискуссии о типе советского писателя.
Я не вела «официального интервью», оно не состоялось, потому что с Шолоховым хорошо и интересно беседовать, беседа перебрасывается с литературных тем на вопрос укрепления колхозов, с вопроса урожая и трудодня на вопросы творческие, и в этой живой беседе, в которой нет назойливых вопросов на тему «как вы работаете», так живо и хорошо вырисовывается образ настоящего советского писателя!
В этом живом образе самое замечательное – это органическое единство боевой партийной работы, личной жизни и творчества, создающее богатство, которым могут похвастаться очень немногие писатели. И это редкий случай, когда писатель живет одной жизнью со своими литературными героями, когда живой «материал» ходит вокруг него, пьет чай за его столом, обсуждает с ним свои заботы и планы и вместе с ним шагает по болотам за утками.
– Материала у меня обилие, – говорил Шолохов, – все дело в том, чтобы этот материал не задавил, чтобы суметь его обобщить, переработать, отобрать наиболее значительное и политически действенное, чтобы каждый эпизод и каждая деталь несли свою нагрузку.
1 молодым писателям: «Не идите по линии наименьшего сопротивления, ограничиваясь «своим» пережитым материалом, расширяйте тематику, не бойтесь темы, которая потребует изучения объемистых материалов и творческой фантазии».
И хочется указать на Шолохова, чтобы проиллюстрировать этот тезис Косарева. У Шолохова был немалый «свой» материал, но он не побоялся расширить тему и взялся за такую большую работу, как «Тихий Дон», где нужно было привлечь огромный дополнительный материал.
Работа по сбору материала для «Тихого Дона», рассказывает Шолохов, шла по двум линиям: «Во-первых, собирание воспоминаний, рассказов, фактов, деталей от живых участников империалистической и гражданской войны, беседы, расспросы, проверка своих замыслов и представлений; во-вторых, кропотливое изучение специально военной литературы, разборки военных операций, многочисленных мемуаров, ознакомление с зарубежными даже белогвардейскими, источниками. В результате, хотя я и не был на войне, ни один военный специалист не нашел у меня каких-либо ошибок или погрешностей».
Шолохов находился в далеко не привилегированных условиях, работая над собою. Но Шолохов вырос – и вырос очень быстро
– в большого культурного писателя, и тут нужно отдать должное не только его работоспособности, но и его целеустремленности, так как только тогда можно развиваться по-настоящему, когда интересуясь многим, глубоко и обстоятельно изучаешь что-нибудь одно, когда в познании есть цель, есть конкретная задача. У Шолохова есть эта цель, и она сказывается на всем.
– После съезда писателей я уезжаю месяца на два за границу: в Данию и в Англию.
– Почему вы выбрали именно Данию?
– Дания интересует меня как сельскохозяйственная страна, я хочу поездить по стране, изучить те процессы приспособления к условиям кризиса и затрудненного экспорта, которые там происходят. Мне рассказывали интересные факты о стихийном кооперировании фермеров-животноводов, без обобществления средств производства для сбыта своего товара, для того чтобы противостоять кризисным ценам. Я хочу познакомиться со всем этим на месте, изучить культуру их сельского хозяйства.
Ближайший год писателя будет очень напряженным: Михаил Шолохов в данное время кончает последний том «Тихого Дона» и рассчитывает до конца года написать окончание «Поднятой целины».
Мне трудно пересказать мысли Шолохова о его дальнейшей творческой работе, потому что он говорил осторожно и скупо. Но ясно, что с окончанием «Тихого Дона» и «Поднятой целины», занявших у Шолохова девять лет работы, завершается большой этап творчества писателя.
Вряд ли даже старый писатель – если он настоящий художник – может когда-либо удовлетвориться уже достигнутым. А Шолохов молод. Молод биологически – ему 29 лет – и социально, так как весь принадлежит молодому формирующемуся социалистическому обществу, молод он и творчески: его книги не только книги мастера, но и книги растущего, формирующегося, меняющегося в процессе творчества мастера.
И Шолохов, завершая большой и плодотворный творческий этап, естественно, многое пересматривает в арсенале своих художественных средств, ищет новых средств воздействия, новых творческих путей.
– Однажды ночью мы заехали в деревню, – рассказывает Шолохов, – было поздно, во всей деревне только в одной хате горел огонек. Мы завернули на огонек, нас впустил старик, устроил на ночлег. В доме все спали, спала вся деревня, а он один сидел, тихонько возился над старым валенком, и не спалось ему. Меня заинтересовало, что не дает спать старику, что заставляет его сидеть одиноко глубокой ночью, при тусклом огоньке. Вышел к нему покурить. Присел, разговорились. Колхозник. Живет неплохо. «Только скучно мне. Бывало, ночью встанешь, выйдешь к скотине, поглядишь. А сейчас выйти не к кому». Глубокие корни чувства собственности хорошо известны, а вот трудно бывает сказать об этом так выразительно и просто, как говорит без слов вот эта фигура старика, копающегося над старым валенком всю ночь, потому что не спится, потому что «выйти не к кому».
– Я хочу написать пьесу. Пока у меня только предварительные наметки, но меня интересует задача добиться максимальной выразительности и четкости через чужой голос, жест, через действие, при обязательном требовании большой скупости и сочности слова.
Уже теперь, в перерывах между основной работой над «Тихим Доном», Шолохов начал писать рассказы. Пока это работа лабораторного порядка, для себя, это все те же поиски новых путей художественного воздействия.
к основной теме рассказы, детали, отступления. Мы свыклись с известной рыхлостью композиции, постоянным торможением сюжетной линии, которые компенсировались большой художественной напряженностью образов.
Но тем интересней, если Шолохов от «Донских рассказов» начинающего писателя через огромные эпические полотна «Тихого Дона» и «Поднятой целины» обогащенным и выросшим мастером вернется, хотя бы на время, к рассказу, оттачивая и совершенствуя в нем свое мастерство.
– Думаете ли вы оставаться в Вешенской? Не тянет ли вас поближе к Москве, поближе к литературной жизни?
– Нет, я решил не уезжать отсюда. Я горячий сторонник «прикрепления» писателя к одному месту, к одному участку социалистического строительства. Конечно, писателю нужны и разнообразие, и новые места, и общение с другими писателями. Но правильнее, если эти вопросы будут удовлетворяться во время поездок, а основное время писатель будет жить там, где его материал, где его писательская почва. У нас же часто бывает наоборот.
«прикрепления» Шолохов особенно энергично выдвигает в отношении молодых писателей.
Об этом «прикреплении к жизни» нужно хорошо подумать каждому писателю. Пример Шолохова – лучший довод «за».
Вспомним, каким богатым, сочным реализмом, каким осмысленным знанием материала веет со страниц романов Шолохова.
Вспомним, что каждый большевик, едущий на работу в политотдел МТС, читал, обдумывал, изучал «Поднятую целину» как пособие.
«Поднятую целину» как программу действий.
И наконец, вспомним подобревшее и гордое выражение лица моего собеседника, когда он рассказывал о «нашем Шолохове», о большом писателе, не только прикрепленном, но органически слитом с жизнью своей станицы, своего края…
Мы голосуем «за»!
И заранее приветствуем на трибуне съезда Михаила Шолохова как образец настоящего советского писателя.
Печатается по тексту этой публикации.
Кетлинская Вера Казимировна –1976) родилась в Севастополе в семье контр-адмирала, перешедшего на сторону Красной Армии. Убит белыми. В юности стала комсомолкой и членом партии коммунистов. Увлеклась журналистикой, литературой, первое сочинение было опубликовано в 1928 году, первое заметное произведение – «Натка Мичурина» в 1929-м. Много лет совмещала творческую работу с повседневной журналистикой и редакторской работой. Наиболее значительное произведение – роман «Мужество» (1938) – о комсомоле и молодежи, построившей в глухой дальневосточной тайге Комсомольск-на-Амуре.
В. Кетлинская – автор романов «В осаде» (1947), «Иначе жить не стоит» (1966), книги воспоминаний «Вечер, окна, люди» (1972).
– 17 августа 1934 года открылся Первый съезд советских писателей, делегатом которого был и один из самых молодых русских писателей – Михаил Александрович Шолохов. Съезд завершил свою работу 1 сентября 1934 года, в ходе его был создан Союз писателей СССР. Шолохов был избран в члены правления СП.
1 Косарев Александр Васильевич –1939) – общественный и политический деятель СССР, с 1926 года секретарь МК и ЦК ВЛКСМ. В 1929–1938 – генеральный секретарь ЦК ВЛКСМ. Честный коммунист, яркий оратор, бескомпромиссный в спорах за честную политическую направленность Советского государства, за истинную близость с народом, за подлинное знание его интересов. Репрессирован в 1938 г.